ПОСЛЕДНИЙ ТРАМВАЙ
Сумерки. Очень холодно. Только одинокий фонарь тускло освещает остановку. Транспорт уже не ходит. Я тихонечко лежу на крышке люка. Немного теплее становится от неё. Сначала я трясся от холода, потом нашёл люк, лёг, поджав под себя лапы и укутав морду хвостом, согрелся. Когда я был совсем ещё маленьким щенком, меня грела мама. Потом её не стало.
Мне было очень одиноко, приходилось самому лазить по помойкам в поисках хоть какой-нибудь еды. Ночами я тихонько скулил от холода, голода и одиночества. А когда подрос, стал выть, глядя на луну. Вот и сейчас хочется кушать, хочется согреться и заснуть. Раньше я мечтал, что меня увидит тот единственный человечек, который захочет взять меня в свой тёплый уютный дом. Я ждал долго, подбегая ко всем прохожим, заглядывая с надеждой в глаза, но, видимо никому не нравился. А что во мне могло понравиться? Большая неуклюжая собака с чёрной шерстью, давно сбившейся колтунами. Глаза грустные, бока ввалились от постоянного дефицита еды. Хвост висел жалкой мочалкой. Уши болтались, как лопухи. Ничего хорошего. Я и сам это понимал, но продолжал ждать.
А люди проходили мимо. У многих были красивые начесанные шпицы на руках, бежали лохматые йорки на поводках, сияли голубыми глазами ухоженные хаски. И все надменно усмехались, глядя на меня. И всё же мне тоже было, кого ждать. Вот и сейчас я всматривался в даль, словно что-то должно было приятного случиться и в моей собачьей несчастной жизни. Вдруг я услышал лёгкий стук по рельсам. Вглядевшись, стало понятно – это последний трамвай неспешно приближался к остановке. Через несколько минут он остановился. Я вскочил, замер в ожидании и с надеждой смотрел на открывающиеся двери. И тут вышла ОНА.
Самая милая, самая красивая, словно тепло исходило от неё. А как она пахла! Какими-то вкусными пирожками или булочками в смеси с тонким ароматом духов. Но пряный запах булочек с корицей всё же духи перебивал. Я подскочил к ней, завилял хвостом, что было сил, заглядывал в её глубокие добрые голубые глаза. Если вам кто-нибудь скажет, что цвета собаки не различают, не верьте! Глаза у неё именно голубые, как небо в ясную погоду. Она остановилась, ласково заговорила со мной. Так кроме неё никто никогда не делал. Все обычно с опаской обходили меня стороной, либо отгоняли, бросая камнями. Она улыбнулась и достала из сумки те самые булочки.
Запах корицы был очень приятный. Я отступил от неё, немного опасаясь, не зная, что мне ожидать. Хоть я видел её уже не первый раз, всё же немного не доверял. Слишком часто меня обижали люди, замахиваясь, чтобы отогнать прочь. А она протянула мне угощение. Глазам своим не поверив, я отступил ещё дальше. Это мне? Это всё мне? Такую мягкую, такую пахучую булочку мне? Я осторожно потянулся, взял зубами и проглотил эту немыслимую вкуснятину. Она словно провалилась в пустой желудок, моментально растаяв. Девушка протянула руку и с опаской дотронулась до моего мокрого холодного носа.
Мы оба немного боялись друг друга. Но будучи благодарным за угощение, я взвизгнул от радости и уже с полным доверием подставил голову под её руку. Она гладила меня, трепала за холку, а я жмурился и хотел, чтобы это никогда не кончалось. «Завтра я принесу тебе что-нибудь посущественней!» — сказала моя принцесса и быстро застучала каблуками прочь. Я стоял и смотрел в след. В воздухе всё ещё стоял чуть уловимый запах корицы и духов. Наступил следующий день. Теперь я боялся отходить далеко от остановки. Быстро добегая до ближайшей помойки и подкрепившись немного, я возвращался к трамвайным рельсам и садился, снова вглядываясь в даль. Так я сидел часами.
Прохожие так же с опаской обходили меня, кто-то пытался пнуть, кто-то кидал камнями. Я отскакивал в сторону, стараясь уберечься, и вновь возвращался на прежнее место. Ждал долго, терпеливо. Казалось, что даже несколько дней жизни можно отдать за запах корицы и добрые голубые глаза. Стемнело, вот и последний трамвай уехал с остановки в депо, тихо стуча по рельсам. Её не было. Я вздохнул тяжело, положил голову на лапы и провалился в сон. Рассветало. Есть уже хотелось нестерпимо. Я долго пытался откопать среди отходов на помойке что-то стоящее, но безуспешно.
Напившись грязной воды из лужи, я поплёлся на остановку. Тяжело плюхнувшись на крышку люка, задремал снова. Видимо был выходной. Не было сегодня той обычной спешки людей, бегущих на остановку. Можно было дремать спокойно, не боясь, что получишь пинка. Мороз был лёгкий, но от сырости я всё же продрог. Зубы слегка постукивали, а желудок свело от голода. Словно теряя сознание, я опять провалился в тяжёлую дремоту. Вдруг я услышал стук каблучков. Из последних сил я подскочил. Тело было каким-то тяжёлым, ватным, а лапы слегка подгибались. Последнее время удавалось найти совсем мало еды. То ли я не успевал за другими, то ли люди стали меньше выбрасывать съедобных отходов. От голода я совсем обессилил. И всё же я бежал к НЕЙ.
Бежал так быстро, как мог. Я удивился, с какой радостью ОНА смотрела на меня. Никто ещё никогда так на меня не смотрел. Она достала пакет из сумки, и вдруг из него так запахло. Это был особенный запах, такого я не чувствовал никогда. Слюни предательски начали капать на снег. Я перебирал лапами от нетерпения и поскуливал. ОНА дала мне очень много еды. Столько, что, казалось, съесть это будет невозможно. Я быстро хватал всё это добро, проглатывал не жуя, страшно боялся, что оно исчезнет. Иногда озирался, ища глазами собак с соседних улиц, которые могли отнять мою еду. ОНА стояла и ждала, когда я поем и что-то очень ласково мне говорила. Слыша её голос, мне становилось так спокойно, как давно уже не было. Желудок наполнился, и я, наконец, согрелся.
Она потрепала меня за холку и пошла к остановке. Я вилял хвостом, с благодарностью глядя в след. Сил стало гораздо больше. Еду сегодня не надо было искать. Мне было тепло, я кувыркался в снегу, ловил пастью снежинки и радовался солнечному морозному дню. Теперь я ждал её просто потому, что любил. Совсем не из-за её угощений, а просто любил её запах, любил её руки, её глаза и ласковый голос. Я хотел её видеть рядом всегда, чувствовать прикосновение рук. Мир стал для меня гораздо интереснее, жизнь наполнилась смыслом и ожиданием. С того момента я видел её часто, и каждый раз ОНА несла мне какое-либо угощение.
*****
Мне 30 лет. Жизнь абсолютно не удалась. Я всё ещё не замужем, хотя пора бы и детей завести. Но как-то не складываются отношения с мужчинами. Хотя я довольно хороша собой. Волосы светлые длинные, глаза голубые, большие. Да и фигура неплохая, спорт я люблю. Работы тоже хорошей нет. Еле устроилась в небольшую пекарню кондитером, хотя имею красный диплом института. Но не найдёшь у нас в городе нормальной работы без знакомств. А откуда им взяться, когда я в деревне выросла.
Родители с огромным трудом купили мне крохотную однокомнатную квартирку 10 лет назад, когда я в институте ещё училась, и до сих пор платят кредит за неё. Так вот и бегаю на дежурства в пекарню. Живу от зарплаты до зарплаты. Друзей как-то нет особо. Ну, разве что Ленка из соседнего подъезда, когда с мужем поругается, прибегает поплакаться в жилетку, пропустить у меня стаканчик винца, да уходит навеселе мириться с благоверным. У каждого своя жизнь. Все мои ровесники давно обзавелись семьями, детьми, животными домашними. Ездят себе спокойно на юга каждый год со всем своим выводком и толстеют потихонечку от хорошей жизни.
И разговоры у них одни и те же. То рассказывают, какие у отпрысков успехи в школе, жалуются на учителей, на мужей, то делятся рецептами консервации, мечтают похудеть, вновь и вновь садясь на очередную диету, не приносящую результатов. Сначала я немного завидовала, потом мне всё это надоело слушать от соседских домохозяек, и я предпочла быстро пробегать к себе в квартиру, ссылаясь на занятость и усталость. Тем самым избавилась от наискучнейших для меня разговоров. А как раздражает, когда очередная соседка вздохнёт с таким вот наигранным сочувствием и спросит: «Яна, ты всё одна? Так и детей рожать некогда будет. Пора бы уже и личную жизнь устроить».
Выслушаешь, пожмёшь плечами, улыбнёшься виновато и заторопишься домой от этой навязчивой особы. А в душе так и хочется ответить ей что-нибудь ядовитое, мол не надо в чужую жизнь лезть. Где ж мне взять вторую половину, одни алкаши вокруг. В институте как-то не сложилось замуж выйти, хотя и ухажёры вроде были. Тех, кто мне нравился, как-то быстро расхватали институтские девицы, женили на себе и всё. А те, кому нравилась я, были совершенно не в моём вкусе. Так вот одна я пока и осталась. Собаку что ли завести? А то приходишь домой, и выть порой хочется. Никто не встречает, не ждёт. Дома холодина сейчас. Отопление слабое, в окна дует. С работы прихожу уставшая до ужаса, есть готовить неохота для себя одной. Перехватишь на работе булочек с корицей, попьёшь с ними чаю вечером и спать.
Дни пролетают один за другим, все похожи друг на друга. Одна небольшая радость — появилась собака. Да, да, собака. Пока ещё бездомная, но вот о ней я всё чаще и думаю. Может пора её сделать домашней… Лохматая такая, чёрная, грязная вся, бока ввалились, шерсть в колтунах. Не доедает бедняга. Я ей стараюсь что-нибудь прихватить с собой вкусненького. Хотя почему ей? ЕМУ! Это мальчик. Он на остановке лежит постоянно, там, где трамвай мой останавливается, на котором я с работы добираюсь. Дома взять нечего часто бывает, так я ему булочку с работы несу. Мне даже стало казаться, что он меня специально ждёт.
А я иду и радуюсь, если его вижу. Он такой большой! А какие у него глаза… В них прямо утонуть можно. Даже у людей таких не бывает. Грустные только очень. В детстве у меня точно такая собака была. Я так его любила, Пиратом называла. Он был моим лучшим другом, участвовал во всех играх, которые я придумывала, ходил со мной купаться на речку. Он плавал очень смешно, перебирая лапами и хватая пастью брызги воды. Потом он заболел. Мы не могли понять, что с ним, привозили местного ветеринара, он ставил капельницы, делал уколы. Но ничего не спасло Пирата. Он умер.
Мне десять лет тогда было. Я помню, как я долго плакала. А папа взвалил на тележку его бездыханное тело и увёз моего Пирата в ближайший лес хоронить. И вот, когда я первый раз увидела эту собаку на остановке, то прямо обомлела. Один в один – мой Пират. И глаза такие же. Я их всю жизнь помнила, особенно грустные они были во время болезни Пирата. Первый раз я с опаской к нему подошла. Кто его знает, что ожидать от собаки. Кинула ему кусок булки, так он схватил её и, озираясь, слопал, словно боясь, что я передумаю и отниму. А в следующий раз он встретил меня уже, как большого друга, радостно виляя хвостом и показывая всё своё дружелюбие.
Знал хитрюга, что булочки у меня всегда в пакете есть, когда с работы иду. Так вот я и стала немножечко подкармливать его. Зима же на улице. Бедные животные погибают на морозе, если голодные. Сегодня я проспала. Будильник не прозвенел. Подвёл меня колоссально. Я за пять минут умылась, быстренько парой движений мазанула ресницы, сделав вывод, что и без косметики я очень даже ничего, выпила залпом чашку крепкого кофе и бегом на остановку. Стоп! У меня же там Пират. В мыслях я давно уже его так называла. Ну, конечно же, надо же хоть косточку с собой захватить. Он же ждёт меня. И как я ему в глаза голодные посмотрю?
Я быстро вернулась, кинула несколько косточек и макароны от вчерашнего ужина в пакет и бежать. Пират увидел меня издалека и понёсся на встречу. «На мой хороший, кушай. А вечером я тебе булочек из пекарни принесу тёплых. Ты жди меня», — приговаривала я, наспех вытряхивая еду из пакета. Ох, новый день начался. На работу вроде успеваю. А так в отпуск охота, на море куда-нибудь. Вот наступит лето, и я обязательно куда-нибудь уеду. Надо только денег успеть подсобрать, а это сложно с моей-то зарплатой пекаря. Ну да ладно, хоть помечтаю, пока в трамвае еду.
Ехать долго, на другой конец города. Хорошо, хоть без пересадок. Сел и дреми спокойно. День пролетел незаметно. Вот и смена закончилась. Бегу на остановку, чтобы успеть на последний трамвай. Пирату набрала булочек. Наверняка он голодный ждёт меня. Уже давно без него я не хожу домой. Он встречает меня и плетётся рядом, провожая. А потом ещё долго стоит перед подъездом. Выйдя из трамвая, я нашла глазами Пирата. Он нёсся со всех ног меня встречать. Я смотрела на него и улыбалась. Вдруг раздался лязг тормозов…
Какая-то легковушка на большой скорости выскакивала со двора из-за поворота. Я застыла как вкопанная, не веря своим глазам, ужас сковал моё сердце… Мой любимый мальчик, мой Пират оказался под колёсами машины. Я рванула к нему. Машина ударила пса бампером, он отлетел от удара в сторону и дико заскулил. Водитель выскочил и, виновато бормоча что-то под нос, подошёл к собаке. Мне хотелось его убить. Он краснел, бледнел, оправдывался, что собаку не видел. «Раз уж так случилось, едем в ветклинику, срочно!» — сказала я и попыталась поднять Пирата. Он скулил, рычал от боли. В аптечке водитель нашёл бинт, и мы, на всякий случай, перевязали пасть псу. Даже своя домашняя собака от боли может сильно покусать.
Мы вместе с виновником происшествия подняли Пирата и аккуратно положили в его машину. Ехали молча. Меня одолевала злость, водитель виновато молчал, пёс слегка поскуливал. Мы быстро добрались и нас взяли без очереди. После обследования оказалось, что у собаки сложный перелом лапы со смещением, нужна операция. К счастью, позвоночник не пострадал, хотя сначала подозрения на его повреждения были. Наш водитель, представившийся Александром, дал мне свой телефон, сказал позвонить, когда Пирата надо будет забирать из больницы. Операция длилась два часа, врач вышел и сказал, что оставит собаку в стационаре как минимум до завтра. Пришлось уехать домой. Настроение было ужасным.
*****
Меня сбила машина. Мне было очень больно, плохо. Помню как ОНА грузила меня в машину, меня куда-то везли. Даже её мне хотелось укусить, только бы меня не трогали, оставили в покое, наедине с моей болью, пронизывающей всё тело. Потом ничего не помню, я закрыл глаза, провалился в беспокойный сон, и только голоса людей, склонившихся надо мной, доносились будто издалека. Когда я проснулся, очень хотелось пить. Я лежал в какой-то клетке, подняться не было сил. На лапе было нацеплено что-то белое, то, что мешало мне двигаться. Подошла милая девушка в белом халате.
Она сказала мне что-то ласковое и протянула под нос миску с водой. Я обрадовался и начал жадно пить. Потом она пододвинула поближе посудину с какими-то сухими кусочками. Они приятно пахли. Я попробовал – очень вкусно. Чуть-чуть подкрепившись, я снова заснул.
*****
На следующий день я спешила в ветклинику. Меня там ждал мой Пират. Дома я всё приготовила для его проживания у меня. Купила две большие миски, мягкий лежак, поводок и ошейник. Мама, узнав, что я собралась взять домой бродячую собаку, была в шоке. Родные пытались меня отговорить. Только никто не мог понять, что это нелепое лохматое существо стало родным для меня за этот месяц. Да и не могла же я больную беспомощную собаку отправить зимой на мороз умирать. Я зашла в стационар, где стояли клетки для животных. Перед этим созвонилась с Александром, он уже ехал за нами. Пират увидел меня, заскулил от радости и завилял хвостом.
Пришла медсестра, открыла клетку. Мы аккуратно освободили из неё Пирата. Он мог прыгать на трёх лапах. Я надела ему на шею новый ошейник ярко-красного цвета, прицепила поводок, расплатилась за услуги клиники, и мы медленно пошли к машине. Александр уже подъехал и ждал нас. С удивлением я отметила, что сегодня на меня уже смотрел не враг, а очень приятной внешности молодой человек. Он был прекрасно сложен и хорошо одет. Всё ещё чувствуя себя виноватым, он застенчиво поздоровался и помог нам забраться в машину. Пират лег на полу за сиденьем, а я гладила его и поглядывала на своего нового знакомого.
*****
Я тихонько сидел в клетке, абсолютно не понимая, зачем меня здесь закрыли. Хотелось оказаться на улице, тело всё затекло. Грустя и скучая, я вздохнул и прилёг. Утром человек в белом халате водил меня на улицу, но совсем ненадолго. Я только успел в туалет сходить, как меня опять закрыли в этой проклятой клетке. Вдруг я почувствовал еле уловимый знакомый запах. Открылась дверь и вошла ОНА. Как же только я обрадовался, чуть не визжал от радости. Это было моё спасение, я верил, что сейчас меня заберут и отпустят на улицу. ОНА прилепила на шею мне какую-то верёвку, но я не возражал.
На улице все домашние собаки ходили с такими на шее. Поэтому я всё это позволил одеть и даже немного гордился, идя рядом с ней. Вернее ковыляя, наступать на одну лапу я почти не мог. Тут я увидел уже знакомую машину, остановился и зарычал, так как от неё исходила опасность. Но ОНА погладила меня, что-то ласково сказала, и я успокоился. Человек из машины вроде казался дружелюбным. Меня куда-то везли, но я ни капельки не волновался и не боялся, так как был с НЕЙ, и ничего плохого случиться не должно было. Мы вышли из машины. На улице была холодина ужасная. Мороз ударил сегодня довольно сильный.
Я думал, что меня наконец-то отпустят, я посижу у подъезда, а потом на трёх лапах попрыгаю искать крышку люка, чтобы переночевать и не замёрзнуть. Но меня всё ещё вели куда-то. Мы зашли в уже знакомый мне подъезд, в который входила обычно ОНА одна. Открыв ключом дверь, мы все оказались в помещении. Там вкусно пахло, и было очень тепло. Незнакомца она пригласила пить чай, а он отказываться и не собирался. «Заходи, Пират, — это теперь твой дом». – услышал я её голос. «Пират. Это что меня так теперь зовут? Так красиво? Так мужественно?», — путались мысли в моей голове. «Дом, у меня есть ДОМ?».
Никогда у меня не было ни дома, ни имени. Выходит теперь я домашний, как и те, кто с ухмылкой проходил мимо меня в красивых ошейниках. И зовут меня так красиво – ПИРАТ. У меня и миска была своя, вернее, даже две. И еда в них была, и вода. А ещё моя хозяйка показала мне, где я могу спать. Теперь я не буду трястись от холода, и никто не будет меня пинать. Незнакомец с хозяйкой пили чай, ели пирог и смеялись. Казалось, они не могли наговориться. Я наелся, дремал на мягком лежаке и был счастлив. Позже, когда моя лапа совсем зажила, меня искупали, обрезали колтуны на шерсти и расчесали. Купаться в тёплой воде было очень приятно. Прошёл год.
Мы теперь живём втроём: Яна, моя хозяйка, хозяин Саша и малыш. Он недавно родился. Я пока ещё не понял, кем он будет для меня. Пока он только часто плачет и постоянно кушает. Иногда я подхожу к его кроватке, пытаясь лизнуть руку. Тогда он на время успокаивается. От него пахнет чем-то приятным, молоком что ли. Хозяйка теперь постоянно с нами дома. Мы с ней берём большую коляску и часами гуляем на улице. Я тихонько иду с ней рядом, боясь отстать, а она везёт коляску. Малыш на улице не плачет, он спит. Саша пропадает на работе, ведь ему надо теперь кормить всех нас. Работает он пока один, а кушаем то мы все. Я с гордостью иду рядом с Яной.
Я очень красивый, ухоженный, заглядываю к ней в глаза. Она улыбается, с любовью глядя на меня. Моя лапа больше не болит, шерсть отросла и лоснится, свисая красивыми чёрными локонами. Теперь я свысока смотрю на мелких собачонок, пробегающих мимо со своими хозяевами. Я всегда сыт, бока больше не вваливаются, а, напротив, я, кажется, стал толстоват немного. Так иногда Яна меня и называет, трепля за холку: «Толстячок мой милый». А Яна у меня самая, самая красивая. Ни у кого нет таких хозяек! Я её очень люблю и боюсь потерять.
А через два года мы все вместе ехали в машине куда-то далеко. Саша за рулём, а я, малыш и Яна сзади. Малыш подрос, лезет ко мне постоянно, суёт пальцы ко мне в пасть и обнимает за шею. Но я совсем не злюсь, напротив я люблю его не меньше, чем Яну и Сашу. А хозяйка говорит, что мы едем на море, и что там очень красиво, тепло, много еды и мы будем плавать. А мне совершенно не важно, куда мы едем, лишь бы всегда быть со своей семьёй.
Нелли Попова
источник
