Ангелы хранители. Валера — боксер. И собака у Валеры

Ангелы-хранители

Валера — боксер. И собака у Валеры — боксер. Зовут Гвоздь. Потому что ему забить на правила. Гвоздь живет у Валеры. Иногда у Гвоздя бывает такое страшное выражение морды, что мне очевидно, что это Валера живет у Гвоздя, а не Гвоздь — у Валеры.

Валера вечером гуляет с собакой.
Я вечером гуляю с детьми.

Про других собачек я говорю дочке: «Смотри, Катюня, собачка ГАВ — ГАВ. Хочешь погладить?».

Про Гвоздя я так не говорю. Ну нафиг.

Валера похож на своего питомца. Он суровый, как Гвоздь, только без слюней. Мы живем в одном доме, но в разных подъездах.

На Пасху я пыталась с ними подружиться. Хотела угостить Валеру куличом.

Сказала ему:
— Валера, Христос Воскрес.

Валера тяжело посмотрел на меня так, как Гвоздь смотрит на любимый мяч, подранный до дыр, и ответил четко и по делу:

— Знаю. Поздравляю.

Я хотела объяснить Валере, что Христос воскрес не только у меня, а у всех, и даже у Валеры, но не стала.

Про яички, которыми над стучать друг об друга, даже не заикнулась. Валера слишком буквален и прямолинеен для этой информации.

Валера тренирует Гвоздя злобно, но по-дружески. Учит его злости. Накачивает ненавистью. Команды «Сидеть!» и «Встать!» выполняем всем двором.

— Вот мяч, Гвоздь! Мяч — это большой кожаный пузырь. И ты, Гвоздь, большой кожаный пузырь. ФАС, Гвоздь, ФАС!

Однажды мой сосед по имени Иван Васильевич делал ремонт. С 8 утра до 23 вечера. Штробил, сверлил, стучал, громыхал. Выходные его не останавливали. На проклятом острове нет календаря. Ребятня и взрослые пропадают зря.

Я позволила себе сделать замечание Ивану Васильевичу. Встретила его во дворе и попросила шуметь в установленное законом время. У меня был маленький ребенок, и я боролась за право спать по субботам хотя бы до 9.

Иван Васильевич громко и визгливо объяснил мне, что я — курица, мои цыплята для него — чужие, и мои проблемы ему не интересны, а деньги в своем кармане — интересны, поэтому если я не могу потерпеть, то могу смело переезжать.

Иван Васильевич громко и унизительно кричал на меня на пяточке двора, доступном для обзора всему дому. Я растерялась от чужой наглости, выпяченной так бесстыдно, и понуро молчала. Со стороны мы выглядели как будто отец орет на дочь, которая принесла в подоле.

Я отошла в сторону, присела на скамейку, готовая заплакать. Меня оглушили наглостью, а муж на работе и защитить некому.

— Хочешь, мы его накажем? — спросил Валера, внезапно возникший передо мной. У него играли желваки. Гвоздь тяжело дышал рядом, готовый к мести.

У меня матка резко упала в коленки. Я испугалась, хотела сказать»Не надо», но Валера не стал ждать моего ответа.

К Ивану Васильевичу подошла процессия из Валеры и Гвоздя. Случилась экспрессия. Иван Васильевич сразу сменил профессию. И агрессию на депрессию. И вероятно конфессию, ибо стал молиться.

Я не знаю, что сказал ему Валера.
Может, он сказал не ему, а Гвоздю. Сказал Гвоздю, что Иван Васильевич — большой кожаный пузырь. И что фас.

Не знаю, но с того момента я спала по субботам сколько хотела.

Вчера вечером мы гуляли на площадке при свете фонарей. Весь день мы были заняты, и только в девять вечера вышли на променад.

Сын увлеченно бегал по площадке, сбрасывал перебродившую мальчишечью энергию. Я отвлеклась на дочь в коляске, потеряла его из виду.

Вдруг я увидела, как к сыну приближается стремительная тень, и через секунду поняла: это Гвоздь.

Сын бегал, чем дразнил Гвоздя, и тот бежал его наказать. У меня от ужаса пропал голос и здравый смысл, и я бросилась наперерез вместе с младшей спасать старшего.

То есть у Гвоздя могло быть сразу три кожаных пузыря: огромный, нормальный и маленький пузырик.

И тут раздался стальной голос Валеры, четкий, командный, резкий:
— СВОИ!!!!

Гвоздь врезался в это слово, прям врезался и мгновенно выстроил новый маршрут, взяв влево.

Я застыла на месте. Меня обдали ужасом, и я обтекала паникой.

Ко мне сзади неслышно подошёл Валера и приказал в затылок:

— В этом районе никого никогда не бойся!!! Никого. Никогда. Поняла?

Я кивнула и прошептала пересохшими губами: «Спасибо».

Ну вот. Теперь я боюсь переезжать.

Ангелы-хранители всегда являются в разных обличьях.

Источник